Военкомы Петра I - Военное обозрение

Как призывали в русскую армию в эпоху петровских реформ

Все интересующиеся историей России знают, что со времен Петра I и до эпохи армий по массовому призыву вооруженные силы нашей страны комплектовались не наемными солдатами, как в странах Европы, а путем рекрутских наборов. Но как в реальности была организована и действовала система рекрутской повинности, досконально известно лишь узким специалистам-историкам.

«Русская планета» расскажет о том, что представляла собой эта система, созданная Петром I и позволившая не только победить шведов в Северной войне, но и сделать русскую армию сильнейшей в Европе.

Из ямщиков в матросы…

До конца XVII века основу русского войска составляли дворянское ополчение и стрельцы. Но для войны с регулярными армиями Европы дворяне-ополченцы уже не годились, а московские стрельцы после череды бунтов были частично распущены, частично переведены в отдаленные гарнизоны.

Первоначально молодой царь Петр попытался набирать новые полки для регулярной армии, как в Западной Европе — обычным наймом добровольцев. Именно так комплектовались первые «потешные полки», из которых позднее возникла русская гвардия. Однако для создания большой профессиональной армии у России того времени банально не хватало ни денег, ни людей.

В начале петровских реформ наша страна еще не обладала развитой мануфактурной промышленностью и была отрезана от наиболее удобных торговых путей, поэтому в казне просто не было денег для найма 100 000 профессиональных бойцов. Для сравнения: в начале правления Петра I государственный бюджет России был в 14 раз меньше госбюджета Франции.

К началу XVIII столетия Россия все еще оставалась и страной с немногочисленным населением — на всех территориях, подвластных Москве, тогда проживало не более 13 млн человек. Для сравнения: в той же Франции в те годы насчитывалось свыше 21 млн подданных, всего же население Западной Европы тогда превышало население России в восемь раз. Поэтому обычный европейский способ комплектования армии путем найма солдат был неприемлем для России, и царь Петр стал искать другие решения.

Основу российской экономики тогда составляли крестьяне-хлебопашцы, непосредственно работавшие на земле, но во владениях светских и церковных феодалов было немало слуг, дворни и челяди, не занятых на пашне. Именно эти люди и стали первыми рекрутами Петра I по указу о наборе «даточных людей» от 16 ноября 1699 года.

Формально указ был обоснован продолжающейся войной с Турцией, а в реальности уже оформился замысел войны со Швецией за выходы к Балтике, для чего стране требовалась регулярное войско. Царский указ предусматривал сложную систему набора в армию — дворяне, находящиеся на государственной или военной службе, выставляли одного человека с каждых 50 крестьянских дворов своего поместья, не занятые на службе дворяне давали одного человека с 30 дворов, а церковь и монастыри — одного с 25 дворов. При этом указ прямо запрещал записывать в солдаты крестьян «с пашни» — чтобы не затронуть основы экономики, в армию пока набирали лишь слуг, ремесленников и прочих крепостных работников несельскохозяйственного сектора.

«Прощание рекрута с родителями». Художник И.М. Львов

По всей России по этому указу набрали в армию 31 692 человек. И первые пять лет начавшейся войны со Швецией, даже несмотря на поражение под Нарвой, царь обходился этими солдатами. Лишь в 1704 году для вновь созданного флота объявили набор среди ямщиков — по одному рекруту «с двух жилых ямщицких дворов». Фактически царь тогда отправил в матросы половину молодежи из этого сословия (ямщики, много ездившие по России, считались более развитыми и толковыми, чем обычные крестьяне и даже горожане).

К 1705 году затянувшаяся и тяжелая борьба с Карлом XII, то есть фактически с одной из лучших в Европе регулярных армий, потребовала экстраординарных мер. И царским указом от 20 февраля 1705 года был объявлен первый всеобщий призыв в армию. Тогда же впервые на Руси появился и европейский термин «рекрут» (от французского recruter — вербовать, набирать), пришедший из армии французского короля Людовика XIV, самой многочисленной тогда в Европе.

Указ Петра «о наборе рекрут с 20 дворов по человеку» распространялся на все категории платящего налоги населения и забирал в армию юношей 15–20 лет пожизненно, на срок, «доколе силы и здоровье позволят». Единственное исключение было сделано для женатых — они от набора освобождались.

Большие масштабы этого набора произвели столь сильное впечатление на население России, что именно с этого момента начался отсчет всех рекрутских наборов в стране, который велся вплоть до отмены «рекрутчины» в 1874 году. Вскоре во всех официальных документах такие крупные рекрутские наборы стали называться по этим номерам, начиная с первого набора 1705 года — первый набор, второй набор и т.д.

Начиная с 1705 года шесть первых «номерных» и несколько чрезвычайных наборов рекрутов за пять лет дали в войска около 160 тысяч рядовых солдат. С них-то и началась история регулярной русской армии, именно они разгромили шведов под Полтавой.

«Полтавский бой». Художник А. Д. Кившенко

«Канцелярия счетная у рекрутных дел»

После Полтавской виктории 1709 года, после того как Прибалтика была окончательно занята, необходимость в таком большом наборе солдат отпала, и после 1710 года настолько тяжелая норма — один рекрут с 20 крестьянских дворов — более при Петре I не применялась. Рекрутская повинность стала чуть легче: в разные годы набирали одного человека с 25 дворов, с 40, 50 дворов или даже с 75. В 1711–1718 годах в армию забрали около 100 тысяч рекрутов, с 1719-го и до смерти Петра I в рекруты было набрано около 70 тысяч человек: то есть за последующие 15 лет в армию набрали столько же солдат, сколько лишь за первые четыре года существования рекрутской повинности.

Работой по армейскому призыву тогда занимался созданный Петром первый в русской истории «военкомат»: думный дьяк Автоном Иванов, 5 дьяков и 74 подьячих. По тем временам сотня чиновников — это огромная бюрократическая машина.

Когда дьяк Автоном Иванов, этот первый петровский «военком», умер в 1709 году, оказалось, что заменить его некем — всей рекрутской бухгалтерий в полном объеме владел только покойник. Растерянный Петр некоторое время даже пытался поручить центральное руководство набором рекрутов своему сыну, царевичу Алексею.

Наследник царя подвел, с поручением не справился, и с 1711 года задачу по набору рекрутов поручили губернаторам вновь образованных губерний, а для центрального руководства создали специальную Канцелярию рекрутского учета, или, как тогда говорили, Канцелярию рекрутного счета. Официально полностью она именовалась так: Канцелярия счетная у рекрутных дел и у доимки даточных.

С недобором рекрутов Петр I справился изящным ходом — царь лично штрафовал губернаторов в размере одного рубля за каждого «не сданного» по плану «призывника».

Согласно царским указам при отдаче в рекруты новобранец должен был быть снабжен его владельцем-помещиком или крестьянской общиной, от которых он «выставлялся», верхней одеждой — сермяжным кафтаном на один год и шубой на два года. На шапку, рукавицы, рубахи и обувь («черики», как сказано в петровском указе, то есть примитивные башмаки из необработанной кожи) для рекрута следовало сдавать в казну по одному рублю в год. Впоследствии денежные средства на рекрутов стали называть «рекрутными деньгами», которые составили один из важнейших общегосударственных налогов.

Сначала все набранные рекруты доставлялись наборщиками с помощью прикомандированных к ним солдат в Москву и помещали на «рекрутные станции» — сборные пункты, огороженные частоколом казармы. К началу 1710 года в Московской губернии было уже 15 таких «рекрутных станций».

«Проводы новобранца». Художник И. Репин

Кандалы для призывников

Рекруту полагалось жалование на пропитание, 45 копеек в месяц (уже служащему солдату полагалось 60 копеек в месяц). На «рекрутной станции» новобранцы проходили первоначальное воинское обучение. Затем по заявкам армейских частей и гарнизонов формировались «команды» во главе с офицером-«приводцем», которые под конвоем доставляли рекрутов в полки. Порой такие команды достигали численности в несколько сот или даже тысяч человек. Например, в марте 1711 года для переброски 2588 рекрутов из Москвы в Ригу было выделено 208 солдат московского гарнизона, то есть примерно по одному конвойному на 12–13 новобранцев.

Это был именно конвой — из-за опасения побегов рекрутов привели на службу в только что завоеванную Ригу закованными в кандалы. Зрелище почти трех тысяч солдат в кандалах произвело такое сильное впечатление на западноевропейских купцов, которых много было в Риге, что «губернатор Лифляндии и Эстляндии» Александр Меншиков, человек совсем не склонный к гуманизму, даже написал письмо в Сенат с просьбой обращаться с рекрутами лучше, чтобы не позорить страну перед иностранцами.

Сенат, опасаясь побегов, все равно распорядился «ковать рекрут в кандалы», правда, отныне только на ночевках, а с 1712 года, чтобы затруднить побеги новобранцев, специальным указом предписал метить рекрутов татуировками — «на левой руке накалывать иглою кресты и натирать порохом».

Первоначально земли Урала и Сибири были освобождены от набора рекрутов. Связано это было как с малочисленностью русского населения, так и с огромными расстояниями. Достаточно сказать, что доставка рекрута на подводах из Иркутского уезда, центра восточной Сибири, в Москву занимала больше года, а если бы рекрута не везли на подводах, а вели пешком, то такая доставка затянулась бы на еще более долгий срок.

Архивы сохранили для истории имя первого рекрута из сибирского города Кузнецка (ныне Новокузнецк Кемеровской области) — Прокопий Никифорович Красулин, или, как тогда писалось по правилам, принятым в отношении низших слоев, «пашенный крестьянин Прокопий Никифоров Красулин». Попал он в рекруты по 12-му набору 1715 года, на тот год в Кузнецком остроге числилось всего 53 крестьянских и посадских двора.

Царский указ требовал давать рекруту 1 рубль 60 копеек денег на проезд, но, чтобы добраться до губернского центра Тобольска (около 1000 км по прямой), этого бы не хватило, поэтому «на прогоны» (то есть на транспорт и питание в дороге) для рекрута по всему городу собрали 8 рублей 30 копеек. Ему также выдали лошадь с санями и двух конвоиров до Тобольска, «кузнецких служилых людей» Ивана Оксёнова и Родиона Веригина.

В петровские времена обычно от болезней и побегов терялось до 10% от общего числа рекрутов. Однако периодически происходили чудовищные случаи, задевавшие даже далекого от гуманизма Петра I. Весной 1719 года из посланных с московских «рекрутных станций» в Санкт-Петербург 2008 рекрутов, предназначавшихся для воюющей в Финляндии армии, по пути умерли 499 человек — каждый четвертый. Большая часть умерших приходилась на команду прапорщика Зверева.

Царь Петр рассматривал такие случаи как преступную небрежность в обращении с дефицитным и нужным материалом. Начатое следствие выявило картину вопиющей коррупции — треть полученного на команду рекрутов продовольствия прапорщик Зверев продал еще в Москве через посредничество дьяков и подьячих Московской губернской канцелярии, которые и устроили эту коррупционную схему за процент от продажи.

Жалованье, полагавшееся рекрутам в дороге, прапорщик тоже выдавал не полностью. Украденные таким образом деньги, по его показаниям следствию, он попросту пропил. Переход рекрутов в новую столицу происходил в весеннюю распутицу и потому сильно затянулся, значительно превысив обычный в то время трехнедельный срок перемещения из Москвы в Санкт-Петербург. И даже если бы прапорщик не украл такую значительную долю продовольствия для рекрутов, то при сильно затянувшемся пути его все равно не хватило бы для нормального питания в дороге.

В результате из всей команды в 400 человек умер 121 рекрут и бежали 26. Многие дошедшие до Петербурга были сильно истощены и умерли уже в новой столице, потому что прапорщик Зверев, пытаясь придумать оправдание перед начальством, некоторое время не представлял рекрутов Военной коллегии и соответственно не ставил их на довольствие в гарнизоне. Кстати, Зверев, как и все солдаты и рекруты его злосчастной команды, судя по материалам следствия, читать и писать не умел, был абсолютно неграмотным.

Император Петр I приговорил командира конвоя и его наиболее свирепого к рекрутам унтер-офицера Киндякова к смертной казни — их колесовали прямо перед Московской губернской канцелярией в назидание ее коррумпированным чиновникам.

«Наемщики» и инородцы

Не удивительно, что при таких нравах тяжкая рекрутская повинность воспринималась хуже каторги, а крестьяне всячески пытались уклониться от нее. В годы царствования Петра возник даже своеобразный бизнес по уклонению от рекрутчины. Во-первых, нередко крестьяне вместо своих сыновей и родственников за деньги нанимали добровольцев в рекруты. При Петре цена такого «заместителя» колебалась от 10 до 30 рублей, архивы сохранили даже несколько договоров о таких сделках между крестьянами и наемными рекрутами.

Во-вторых, быстро сложились целые шайки таких профессиональных «заместителей», которые, получив от крестьян деньги, записывались в рекруты, но при помощи сообщников бежали по пути на «рекрутный двор» и благодаря отсутствию в те времена системы личных документов шли наниматься заново.

Поэтому уже в 1715 году выставление в рекруты заместителя («наемщика», по лексике того времени) было запрещено именным указом Петра. Хитрые крестьяне из поместий Троице-Сергиева монастыря после этого указа попытались нелегально сдать в качестве рекрутов таких «наемщиков», назвав их своими именами и выдав за местных селян. Когда уловка вскрылась, с виновных взяли по 20 рублей за каждого непоставленного рекрута и еще по 20 рублей штрафа (огромные по тем временам деньги для сельских жителей). После этого случая царь велел впредь при вскрытии подобных фактов наказывать виновных взысканием трехлетнего солдатского жалованья, а при рецидиве — пороть кнутом и ссылать на каторгу.

За побеги от призыва по указу от 27 сентября 1700 года велено было пойманных беглых рекрутов вешать, однако добровольно явившиеся из побега рекруты от наказания освобождались. В январе 1705 года, накануне всеобщих рекрутских наборов, царь несколько смягчил наказание — вешать теперь полагалось только каждого третьего пойманного беглого рекрута по жребию, а прочих били кнутом и ссылали на вечную каторгу.

Офицер, бомбардир и фузелер артиллерийского полка 1712-1720 годов. Рисунок А.И. Вильборга

За бегство рекрута также наказывались его родственники (отцы, братья, дядья) и свойственники (племянники, зятья, тести и т.п.), им полагалась ссылка вместе с их женами и детьми в новозавоеванные города. Однако даже такие драконовские меры лишь частично удерживали от дезертирства — в петровские времена бежало и уклонялось от службы не менее 10% рекрутов.

Каждый тридцатый

До 1720 года тяжкая рекрутская повинность распространялась исключительно на православное русское население. Первыми же нерусскими рекрутами иного вероисповедания оказались, как ни удивительно, финны. Их было немало в шведских полках, и русские по опыту войны считали уроженцев Финляндии хорошими солдатами. Поэтому в 1720 году царь Петр распорядился провести рекрутский набор среди финских крестьян и горожан.

Финляндия тогда была разорена русско-шведской войной, и, к удивлению русского командования, набор рекрутов в финских селах прошел без затруднений. Уже к осени 1721 года план набора выполнили, забрав на службу 2171 человека. При этом большую часть финских рекрутов отправили служить на другой конец империи, в Астрахань.

Сразу по окончании Северной войны царь Петр задумал поход в Персию. Путь туда начинался с Волги, и царь обратил внимание, что многочисленные нерусские народы Поволжья до сих пор не обложены рекрутской повинностью. В результате указом от 19 января 1722 года Петр I распорядился брать рекрутов с черемисов (марийцев) и мордвы на общих с русскими основаниях. Это объяснялось тем, что марийцы и мордва уже считались крещеными, тогда как на все еще остававшихся язычниками чувашей, удмуртов и исповедовавших ислам казанских татар рекрутская повинность при Петре не распространялась.

Несмотря на всю тяжесть рекрутчины, именно она давала крестьянам и представителям низших сословий единственный шанс подняться по социальной лестнице. Солдаты, дослужившиеся в петровских полках до первого офицерского чина, получали дворянское звание. Как писал сам царь Петр в одном из своих указов: «Все офицеры, которые произошли не из дворянства, и их дети, и их потомки, суть — дворяне, и надлежит им дать патенты на дворянство».

В конце царствования Петра I треть офицеров русской армии были бывшими рекрутами, заслужившими дворянство и командирские чины в боях и походах. Всего же за первую четверть XVIII века в Российской империи призвали в армию 284 тысячи рекрутов — примерно каждого тридцатого мужчину.

РУССКАЯ АРМИЯ В 1725–1740 гг

К моменту смерти Петра Великого в 1725 г. русская армия состояла из 2 гвардейских и 5 гренадерских полков, 49 полков армейской пехоты, 49 гарнизонных пехотных полков, 30 драгунских и 4 гарнизонных драгунских полков, а также довольно значительных инженерных и артиллерийских частей. Русская армия, располагавшая 240 000 солдатами и офицерами, в военное время могла быть увеличена (по крайней мере, теоретически) еще на 100 000 за счет казачьих, калмыцких и других иррегулярных конных формирований. Это была крупнейшая военная сила в Европе.

После окончания Северной войны со Швецией в 1721 г. Петр намеревался расширить южные границы империи, захватив регион между Каспийским и Черным морями. Каспийские силы [1] располагали 9 полками, составленными из подразделений, выделенных из 18 линейных и 2 гренадерских полков основных сил армии. Периодически к ним высылались свежие подкрепления, и к 1734 г. когда эти провинции окончательно отошли к России, они превратились в крупнейшее воинское соединение XVIII в. Британский посол при дворе императрицы Анны Иоанновны сообщал: «Трудно вообразить, сколько офицеров и солдат погибло в этой жаркой стране. Майор, служивший в этих войсках, уверял меня, что он и еще 26 офицеров были посланы туда три года назад, и через два года все, исключая его самого, умерли» (Rondeau, 1730).

Боевые действия в районе Кюстрина на реке Одер, 1758 г. Русская армия на укрепленных позициях. Русская армия по-прежнему находится в огромных маршевых колоннах, сохраняя практику турецких войн 1730-х гг. Армейский обоз составлен в укрепление-«вагенбург» на вершине холма на некотором удалении от основных сил. (Из коллекции Дейва Райана, Партизан-пресс)

Подсчитано, что с 1722 по 1734 г. в прикаспийских районах только от болезней скончалось 130 тысяч русских солдат — в результате введенная Петром I система рекрутских наборов едва не рухнула от перегрузки. Только после того, как в 1734 г. армию отвели из этих гиблых мест, она смогла восстановить свою численность петровских времен. В определенном отношении можно сказать, что каспийская кампания оказала такое же влияние на численность и ресурсы русской армии, что и вторжение в Афганистан 150 годами позже.

Таково было состояние армии, которую унаследовала императрица Екатерина I, a в 1727 г. — внук Петра Великого — Петр II. Но для наследников Петра был важен и еще один военный фактор. Преображенский и Семеновский полки Лейб-гвардии, созданные Петром I в качестве основы армии нового типа и имевшие наибольший боевой опыт, в ходе Северной войны использовались в качестве «пожарной команды», которую перебрасывали с одного участка на другой. Но в последние годы царствования императора эти полки по преимуществу пребывали не на полях сражений, а в столице, Санкт-Петербурге, а гвардейские офицеры стали играть заметную роль во дворцовой политике и интригах. Даже солдаты гвардии участвовали в дворцовой жизни, поскольку большую часть из них составляли молодые дворяне, а не бывшие крестьяне, как в армейских полках. Всего в столице и ее окрестностях дислоцировалось около 30 000 войск: помимо гвардии это были Санкт-Петербургский, Нарвский, Ингерманландский и 1-й Московский пехотные полки, Белозерский и Нарвский драгунские, Лейб-регимент, конная драбантская рота [2] и 4 милиционных полка. Эта сила могла, а в некоторых случаях и желала вмешиваться в жизнь государства, особенно если ее интересы не учитывались при дворе. Войска находились в ведении князя Меншикова, фаворита Петра I и генералиссимуса. При поддержке императрицы Екатерины I военное и политическое влияние Меншикова за несколько месяцев до коронации молодого Государя возросло до огромных размеров. В сентябре 1727 г. князь Меншиков на основании одного из выдвинутых против него обвинений был отстранен от власти, схвачен и отправлен в ссылку. Опасаясь возможного военного мятежа, Петр II незадолго до своей смерти в 1730 г. перевел двор в Москву.

После того как прусская армия обнаружила разрыв в русских позициях в районе Цорндорфа, она вышла в пространство между двумя частями русской армии. Игнорируя хорошо укрепленные, но уязвимые обоз и поезд осадной артиллерии, пруссаки развернули наступление на основные силы русской армии, расположенные в низине, тылом к топким берегам реки. (Из коллекции Дейва Райана, Партизан-пресс)

В результате дворцовых интриг место императрицы заняла племянница Петра I Анна Иоанновна, герцогиня Курляндская, но ее власть при этом оказалась сильно ограниченной. При поддержке гвардейцев-преображенцев Анна Иоанновна организовала дворцовый переворот, сместив представителей родовой аристократии, пытавшихся ее контролировать, и снова получила самодержавную власть. В качестве награды всем солдатам гренадерской роты Лейб-гвардии Преображенского полка даровалось потомственное дворянство — поддержка армии была обеспечена. Однако для укрепления собственной безопасности на троне Анна Иоанновна учредила третий гвардейский полк — Измайловский — большая часть офицерских должностей в котором была замещена немцами, которым она могла всецело доверять.

В ходе сражения при Цорндорфе 25 августа 1758 г. обе стороны удержали свои позиции. Русское командование не смогло развернуть свои войска на более выгодных позициях, что позволило пруссакам начать лобовую атаку. Только благодаря стойкости русских пехотинцев и артиллеристов пруссаки не смогли разгромить своего противника. Кровавое сражение закончилось, не принеся видимой победы ни одной из сторон. (Из коллекции Дейва Райана, Партизан-пресс)

Это стало началом «онемечивания» армии, которое продолжалось вплоть до кончины Анны Иоанновны в 1741 г. Санкт-Петербург вновь стал столицей, и новая императрица приблизила к себе советников-немцев, прежде всего графа Остермана, вестфальца, который теперь отвечал за внешнюю политику страны. Иностранцы заняли ключевые посты в русской армии. Шотландец генерал-лейтенант Джеймс Кейт стал командующим главными силами армии, а принц Людвиг Гессен-Гомбургский занимает пост генерал-фельдцейхмейстера (командующего артиллерией).

Общий контроль над армией от имени Государыни осуществлялся Военной коллегией, президент которой номинально считался командующим всеми вооруженными силами страны. На этот пост императрица назначила еще одного немца — генерал-фельдмаршала Бурхарда Христофора фон Миниха.

Миних происходил из военного ольденбургского рода. В армии принца Евгения Савойского он участвовал в войне за испанское наследство, затем перешел на службу к Августу II Саксонскому, а позже, в 1721 г. — к Петру Великому. Между 1725 и 1730 гг. он занимал должности начальника фортификационной службы и генерал-фельдцейхмейстера, а затем стал президентом Военной коллегии. «Сильный и активный по своему темпераменту, он, казалось, рожден был генералом», — писал о нем один немецкий историк.

За те десять лет, что стоял Миних во главе армии, он проводил политику реформирования армии — впервые после смерти Петра Великого. С 1735 по 1739 г. Миних провел реорганизованную им армию через ряд военных кампаний против турок, устроив таким образом серьезную проверку как своим войскам, так и всей программе военных реформ.

Русская гвардейская рота на параде в Санкт-Петербурге, примерно 1750 г. Около 60 человек маршируют по 5 в ряд, с барабанщиками и знаменами в арьергарде. С гравюры того времени. (Из коллекции автора)

В 1731 г. Миних занимает пост президента Военной комиссии — организации, созданной императрицей для руководства реформами в армии. С 1736 г. Военная комиссия отвечает за всю военную администрацию и действует сообразно представлениям на сей счет самого Миниха. Его административные и законодательные реформы охватывали гораздо более широкие области, чем собственно армия. Одним из законов петровской армии была двойная система оплаты для офицеров, согласно которой иностранцам на русской службе полагалось более высокое жалование. Таким образом Петр I пытался привлечь в свою армию военных профессионалов из стран Европы. Эта схема была пересмотрена. Миних ввел новую систему установления размеров жалования — также двойную, но теперь помимо окладов «нижние чины» получали дополнительные выплаты для покрытия расходов на приобретение материала для пошива мундиров и амуниции. Приток иностранцев в русскую армию был существенно ограничен.

До того как Миних занял пост президента Военной коллегии, служба в армии для нижних чинов была пожизненной. Он ограничил срок службы 25 годами и при этом повысил солдатское жалование. Для подготовки молодых офицеров был создан Кадетский корпус. Новые положения о службе офицеров исходили из воззрений петровской эпохи относительно того, что дворянам следует непременно состоять на службе у государства (в подавляющем большинстве случаев это и означало военную службу).

Другие реформы Миниха непосредственно касались снаряжения, униформы, состава и тактики армии. Свободная по покрою и удобная униформа, принятая в армии Петра I, была заменена новой, более соответствовавшей европейской моде того времени и по большей части повторявшей прусский фасон. Солдатские кафтаны и штаны стали заметно уже. Распространенные в петровской армии прически с длинными волосами были отменены — согласно новым распоряжениям, волосы должны были заплетаться в косу и пудриться «на немецкий манер». Шляпы-треуголки, штиблеты [3] и гренадерские шапки-митры также копировались с прусских образцов. Были предприняты также попытки унифицировать применявшееся в армии стрелковое оружие; в 1734 г. на вооружение был принят новый образец ружья, во многом повторявший австрийскую модель.

Епанча, кафтан (слева) и камзол русских гвардейцев с 1712 по 1735 г. Показаны также гвардейские гренадерская шапка-митра и треуголка того же периода. (Рисунок С. Петина, журнал «Орел», 1992 г.)

В армии Петра Великого имелось два вида кавалерии — драгуны и казаки. Этого было достаточно для ведения боевых действий в лесистой пересеченной местности, преобладавшей на территориях, охваченных Северной войной. Но Миних посчитал, что петровские драгунские полки будут неспособны противостоять тяжелой кавалерии прусской армии. Поэтому он переформировал четыре драгунских полка в кирасирские [4]. хотя и столкнулся при этом с серьезными проблемами, связанными с необходимостью комплектования новых полков конским составом из более тяжелых лошадей, чем те, которыми снабжались драгуны. Преобразования коснулись также русской легкой кавалерии, в которой появились гусарские роты, а обученные казачьи отряды приравнены к армейским частям.

Кампании против Турции

Помимо непродолжительной кампании в Польше, в результате которой был восстановлен полузависимый статус этой страны, Миних получил возможность испытать храбрость своей армии в боях против турок. Он рассматривал конфликт как шанс «предоставить войскам возможность упражняться во владении оружием» (Mediger, 1952) и разработал полномасштабный план боевых операций, который надлежало провести в четыре этапа — на каждый отводилось по году. Наступление на Крымский полуостров должно было поддерживаться вспомогательными операциями против расположенных на флангах турецких войск крепостей Азов и Очаков. После этого следовало развернуть военные действия в Молдавии, что должно было привести к освобождению от турецкого владычества православного населения. Представляют интерес многие аспекты этой кампании, поскольку они повлияли на тактику русской армии и на развитие системы обеспечения войск во время Семилетней войны.

В 1736 г. в самом начале кампании, полковник В.В. Фермор опубликовал «Диспозицию для военных приготовлений и продвижений при генеральном сражении против турок» — руководство, во многом основывавшееся на военной доктрине Миниха: «Атака наполняет солдата отвагою, а неприятеля заставляет уважать атакующего».

Гренадер армейского гренадерского полка, 1756–1762. Гренадер входит в состав сводного гренадерского полка, на налобнике его митры — герб его родного пехотного полка, в данном случае Ингерманландского. (Висковатов, 1844–1856)

Эти кампании во многом напоминали войны XIX в. когда войска колониальных держав вели боевые действия против неприятеля, существенно отстававшего в технической оснащенности. Армия чаще всего передвигалась строем в виде большого каре с укрытыми в центре обозом и артиллерийским поездом. Армию Миниха сопровождало сравнительно небольшое количество казаков, которое не могло в должной мере обеспечить разведку и наблюдение, и в результате противник обладал существенным преимуществом в легкой кавалерии. Это преимущество в определенной мере нейтрализовалось за счет использования опыта армии петровского периода: каждый батальон русской пехоты имел на вооружении определенное количество пик, которые на походе перевозились в обозе. Дополнительная защита от конницы обеспечивалась быстрой установкой «рогаток» [5]. которые выдвигались вперед при угрозе нападения. Первейшей задачей в негостеприимных степях Украины оказалось снабжение войск; при этом большое внимание уделялось использованию речных путей подвоза. Вблизи берегов Днепра, Буга и Дона было устроено несколько укрепленных складов, но в ряде случаев армии пришлось совершать марши по вражеской территории. Армию Миниха сопровождал обоз из более чем 30 тысяч повозок, который крайне замедлял продвижение, но зато обеспечивал полную независимость от линий снабжения и коммуникаций. Этот метод тылового обеспечения был применен и в ходе кампаний Семилетней войны, что принесло русской армии репутацию медлительной и неповоротливой.

Кампания 1736 г. принесла русской армии Перекоп — крепость, защищавшую подходы к Крыму, и город-крепость Азов в устье Дона. В 1737 г. был покорен Крым и захвачен Очаков — главная цель Миниха на начальном этапе войны. На следующий год болезни и примененная турками тактика «выжженной земли» заставили русские войска отойти в Молдавию и отказаться от удерживания Очакова. В ходе более удачной кампании 1739 г. армия Миниха продолжила наступление через северную Молдавию, но тут заключение мира между Австрией (союзницей России) и Турцией положило конец активным военным действиям. На основании заключенного в 1740 г. договора значительная часть захваченных Минихом территорий была возвращена Турции, но Россия удержала за собой Азов. Британский наблюдатель сообщал, что «хотя русские и не понесли в сражениях больших потерь, следует заметить, что они потеряли много людей [умерших] от перенапряжения, нехватки воды, переходов в бесплодных пустынях и от чумы» (Cook, 1770).

Капитан гренадерского полка, 1756–1762. Как и в предыдущем случае, герб на гренадерской митре указывает на принадлежность офицера к Ингерманландскому полку. Офицер отпустил усы, как и все гренадеры русской армии. (Висковатов, 1844–1856)

Императрица Анна скончалась в 1740 г. и при поддержке Преображенского полка на престол вступила великая княжна Елизавета, дочь Петра Великого. Поддерживая недовольство советниками-«немцами» Анны Иоанновны, новая императрица отправила Миниха и других придворных под арест, а затем в ссылку. На самом деле, императрице Елизавете следовало бы быть благодарной генерал-фельдмаршалу Миниху за его реформы, преобразовавшие русскую армию в преддверии войны с Пруссией.

Армия императрицы Елизаветы

Новая императрица унаследовала армию, подвергшуюся заметному «онемечиванию», и хотя многие нововведения, особенно проведенные Минихом реформы, были несомненно полезны, процесс был запущен в обратную сторону. Императрица приказала, чтобы армия была организована «со всем уважением к прежнему Уставу, бывшему в силе при жизни Его Императорского Величества Петра Великого». Противодействие иностранцам в армии, начавшееся в этот период, закончилось уже во время войны с Пруссией. Административные преобразования были направлены на увеличение военной мощи и затрагивали все ступени — от Кадетского корпуса до коллегий, находившихся под контролем Сената, но при этом выстроенное по эффективному прусскому образцу управление армией значительно пострадало.

Императрица Елизавета Петровна (годы правления 1741–1761) была настроена против Фридриха Прусского. Все попытки «онемечивания» русской армии и внешние проявления, указывавшие на связи России с Пруссией, в царствование Елизаветы последовательно изживались. Дочь Петра I старалась следовать примерам отца, а не иностранных советников. (Из коллекции автора)

Непродолжительная кампания против Швеции в 1741–1743 гг. отчасти позволила новой администрации проверить свою эффективность. В сентябре 1741 г. генерал-фельдмаршал Ласси, ирландец по происхождению, захватил часть находившейся под шведским владычеством территории Финляндии и применил эффективную тактику изматывания противника. На следующий год он возглавил объединенные военно-морские и сухопутные силы, продвигавшиеся вдоль финского побережья, пленил основные силы шведской армии в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки) и принудил шведов просить о мире. В ходе второй, более значительной кампании 1748 г. 37-тысячный контингент российских войск вошел на территорию союзной Австрии, чтобы соединиться с австрийской армией для борьбы с пруссаками. Однако мир был заключен еще до того, как русские войска вошли в соприкосновение с противником. Тем не менее эта кампания позволила русским штабам оценить как качества армии Австрийской империи, так и увидеть собственные недостатки и приступить к их исправлению еще до начала следующей кампании против Пруссии.

В начале 1750-х гг. стало ясно, что Пруссия представляет собой наиболее существенную угрозу русским политическим интересам в Европе и является самым вероятным противником в будущей войне. Несмотря на то, что с Австрией был подписан договор о взаимной военной поддержке, Военный совет поручил Военной коллегии провести проверку комплектования, организации и тактики армии. В 1756 г. было поручено также провести инспекцию и реорганизацию служб снабжения русской армии. В 1756 г. были предприняты существенные организационные изменения, особенно затронувшие кавалерию; в результате Россия вступила в Семилетнюю войну с армией, частично затронутой реорганизационным процессом.